Фанфик "Вниз, вниз, вниз"

[exaltedcommunity]

Название: Вниз, вниз, вниз
Автор: Гретчен Росс
Размер: мини
Категория: джен
Жанр: сюр
Рейтинг: R
Таймлайн: Первая Эпоха, время Каскада Лет
Краткое содержание: Продолжая сложившуюся на ФБ традицию, использую в качестве каткого содержания – и объяснения происходящему – несколько строчек из канона.
...Насилие росло и росло. Краткие периоды мира между открытыми конфликтами все сокращались, не затронутые ими области становились меньше и меньше. А затем… Творение раскололось. С точки зрения внешнего наблюдателя Творение разбилось на 217 лет, 129 дней, 11 часов, 43 минуты и 8 секунд. С позиции внутреннего наблюдателя время, прошедшее в Каскад Лет, было субъективным. Все выжившие Возвышенные потом рассказывали о том, как оказались в одиночестве, в странном мире без своих собратьев. Все выжившие помнили о том, как лично исполняли некое примечательное задание, восстановившее Творение в правильном состоянии.

Здесь не было ни окон, ни дверей, одни стены – прочные и толстые. Фа Хэй стучал, разбивая в кровь руки, и звал на помощь, срывая голос, но никто не откликался. Только стены сотнями глаз буравили Фа Хэя, с нетерпением ожидая, когда он упадет без сил, и их злобное молчание заставляло его бороться дальше.
Он бросался вперед всем телом и выкрикивал проклятия, выплевывая слова вместе с кровью из разодранного горла. Ходил из угла в угол и шарил ладонями по монолитной поверхности, надеясь отыскать потайной рычаг или незаметный проход. Стены шатались, то подступая ближе к Фа Хэю, то бросаясь прочь от его прикосновений.
Порою на Фа Хэя накатывало отчаяние, и он вспоминал, как час – а может быть, день или год назад, – он сидел за столом в своей комнате и делал пометки в рукописи. Косые лучи заходящего солнца путались в занавесках, и под окнами цвели магнолии. Потом была вспышка, и привычный мир исчез, уступив место лишенной дверей комнате. Фа Хэй в недоумении спрашивал себя: что за неведомая злобная сила вырвала его из Творения и швырнула в эту замкнутую вселенную? Стены, серые и шершавые, равнодушно пожимали плечами, и Фа Хэй отступал, закрывая лицо руками.
Проходило время, и стены, пестрые и обитые мягкой тканью, приглашали Фа Хэя снова попытать счастья. Фа Хэй бил кулаком наугад и чувствовал: за пределами комнаты его ждут двери. Двери и лестницы.
Лестницы переплетались и завязывались узлами, выгибались, висели ступеньками вниз. Илона карабкалась по ним, цепляясь за выбоины в камнях и обломки перил. Лестницы наблюдали за ней, перешептываясь, отмечая сбившееся дыхание и спутанные волосы, падавшие на лицо. Илона не обращала на них внимания – пусть смеются, ей нет до них дела.
В самом конце, там, куда приводила последняя ступенька, находилась дверь. Илона не знала, что за дверью, но мечтала выбраться из жуткого мира, где не было ничего, кроме уродливых, искривленных лестниц. Но всякий раз, когда она уже готова была схватиться за дверную ручку, лестницы вздрагивали и вставали на дыбы, скидывая Илону вниз. Она летела, ударяясь о каменные выступы и ломая кости, а затем лежала на самом дне, наблюдая, как над головой вертятся лестницы. Они строили ей рожи и злорадно смеялись, и оставалось лишь ждать, когда утихнет боль. Илона смотрела вверх и думала о месте, куда она попала. Ей казалось, что где-то на юге, там, где днем солнце иссушает землю в пыль, а ночью кипарисовые рощи качаются под легким прохладным ветром, люди знают имя этого мира.
Илона царапала окровавленными ногтями шершавую поверхность ступеней, стараясь вспомнить название, но оно было слишком страшным, чтобы уместиться в ее сознании.
Раны затягивались, и она вставала, чтобы вновь лезть наверх. Влажные ладони скользили по перилам, и Илоне чудилось, что она сумела добраться до двери и видит перед собой бесконечную каменистую тропу, исчезающую в тумане.
Тропа вилась и кружила, и тот, кто стал на нее, не имел права оборачиваться.
Тысячекрылая Сиалия шла вперед, правой рукой придерживая рухнувший небосвод.
На твердой лазоревой глади вспыхивали и гасли созвездия, плыли в причудливом танце солнце и луна. Иногда небесная громада начинала крениться, и Сиалии требовались все силы, чтобы удержать ее от падения. Приходилось наваливаться на шатающуюся твердь всем телом и толкать прочь от земли, а звезды плясали вокруг и смеялись Сиалии в лицо.
Слева от тропы тянулась череда дверей, и время от времени, когда Сиалия была уверена, что небо стоит надежно, она дергала то за одну, то за другую ручку. Среди дверей не было двух одинаковых: каменные и деревянные, гладкие и украшенные резьбой, тоскливо-серые и жизнерадостно-пестрые. Они парили в воздухе или прочно стояли на скалах, и, казалось, невозможно найти ни единой общей детали, однако Сиалии это удалось.
Все двери были заперты.
За дверями прятались комнаты, коридоры и лестницы, и в каждой комнате, каждом коридоре, на каждой лестнице метались испуганные люди. Сиалия не слышала, но знала – по тому сторону дерева или камня кто-то плачет и молится богам. Пальцы Сиалии скользили по упавшему небосводу, и она перебирала в уме слова, стараясь найти подходящее название для этого уродливого мира.
Тюрьма. Темница. Узилище. Все не то.
– Простите, – шептала она тем, кто оставался за закрытыми дверями, а луна скакала вокруг и выделывала замысловатые кульбиты.
Нужная дверь ждала Сиалию там, где заканчивался небосвод. Наверное, если бы в этом мире можно было отсчитывать время, то дорога к двери заняла бы много дней или даже лет – но Сиалия не знала, когда один день сменяет другой и сменяет ли вовсе. Она просто шла к своей цели и играла сама с собой в слова.
Острог. Каземат. Застенок. Опять мимо.
Дверь обязательно надо было открыть. Она мягко светилась и тонула в тумане, который начинался там, где заканчивались небо и земля. Сиалия чувствовала – там, за дверью, выход. Но как можно уйти из мира, если ты так и не понял, каково его истинное название и назначение?..
И только когда пальцы Сиалии коснулись мерцающего металла, она осознала. Нужное слово само пришло к ней, обжигая сознание нестерпимой болью. Она прислонилась лбом к двери, и слезы расплавленным воском текли по щекам.
Наказание.
Предупреждение.
Ингольф распахнул глаза и обвел взглядом комнату. Он вернулся в Творение.
Все стало как прежде: кувшин с водой стоял на тумбе у кровати, раскрытые книги лежали в оконной нише, где Ингольф оставил их, небрежно брошенный плащ свисал со спинки кресла. Ингольф не сразу понял, что изменилось.
Вода в кувшине давно высохла, пожелтевшие страницы укрывал толстый слой пыли, ткань плаща истлела. В Творении прошли многие годы, хотя Ингольфу казалось, что он провел в чуждом уродливом мире не больше нескольких дней.
Он протянул руку и смял в пальцах парадное одеяние, ныне превратившееся в ветошь. Всемогущая сила, расколовшая Творение на тысячу осколков, не желала их наказать – она просто предупреждала о том, что может случиться. Что обязательно случится, если Возвышенные герои продолжат тратить жизнь на разгульные пирушки и бессмысленные войны. Каждого из них ждет одного и то же: одиночество и отчаяние.
Ингольф поднялся на ноги и, пошатываясь от слабости, подошел к окну: во дворе суетились домочадцы. Все они вернулись из своего личного заточения и теперь, счастливые, обнимались и плакали. Им казалось, что самое страшное позади.
Облокотившись об оконную раму, Ингольф посмотрел на родных, а затем перевел взгляд на туманную дымку, в которой прятался горизонт. За далекими лесами и полями, за гранью Творения и Вильда, ждал мир перевернутых лестниц, запертых дверей и упавшего небосвода…